Послесловие к переводу
Сейчас, когда русский язык переживает очередную трудную пору своей истории, испытывая сложнейшие, не поддающиеся однозначной оценке влияния со стороны английского языка (который, кстати, немецкие лингвисты давно определяют как "язык-убийцу"), вопрос адекватности перевода становится почти вопросом государственной безопасности. Не украсить и не унизить - на мой взгляд, это основные принципы работы литераторов и переводчиков (а переводчики часто бывают литераторами и наоборот) начала двадцать первого века. С новой остротой встает вопрос литературной и художественной нормы.
Современная русская культура в своем развитии в очередной раз достигла третьего этапа известной философской трихотомии: теза - антитеза - синтез. Это естественно: культура отражает развитие общества в целом. Как бы ни относиться к отдельным проявлениям хаоса в обществе и культуре, тенденция вычленения общего и соединения его элементов вряд ли нуждается в доказательствах (чего стоит одна только система Интернет). Взаимопроникновение менталитетов наций приобретает в этих условиях особо значимую роль и каждый, даже маленький успех в этом направлении не может не радовать.
Весьма показателен в этом плане еще один перевод чудесной повести Ричарда Баха "Джонатан Ливингстон Чайка", выполненный молодым казанским лингвистом Е.Горобец. Это, безусловно, данность культуры и литературы нового времени, в равной степени свободная как от избыточного философствования и идеологических реляций (ср. перевод Ю.Родмана), так и от напуганного ерничанья и жаргонизации, типичных для литературы последнего десятилетия (ср. перевод А.Сидерского).
Осознание необходимости синтеза известных крайностей славянской творческой культуры практически подводит Е.Горобец к необходимости опираться более на адекватную передачу языкового факта оригинального произведения. Однако в своей работе переводчик исходит не только (и не столько!) от воспроизведения русскими средствами отдельных единиц языковой системы, но от текста как речевой целостности, и текстовая семантика спасает вновь создаваемую русскую версию произведения от буквализма, столь типичного для современной переводческой практики.
Особенность современного (во многом переходного) периода существования языка еще и в том, что мало кто обращается к языковым фактам иначе как в контексте. При этом как-то выпадает из внимания, что семантика, философия, идея и тема текста суть тоже контекст, взятый более широко и, главное, сущностно. Ибо язык есть инструмент для их выражения - и инструмент этот может быть отточенным и прекрасным, что и демонстрирует в своей работе Е.Горобец.
Историк языка, искушенный в аналогиях, видит, что уже пошла на убыль пена тотальной арготизации языка, а значит, пора ждать новых Ломоносовых, Пушкиных, Тургеневых, Чуковских… Пора ждать нового и чистого в предмете и методе перевода, в предмете и сути литературы вообще.
И особенно радостно уже сейчас находить на стыке двух разных речевых стихий ростки счастливого грядущего - уместной, честной и соответствующей современному моменту русской прозы.